Кронштадт - Таллин - Ленинград (Война на Балтике в июле 1941 - августе 1942 годов) - Владимир Трифонов

Повторил раза три, пока он не заметил и не дал рукой отмашку, что понял. В шлюпке он сказал, что скоро к нам подведут плавучий док и два плавучих крана, которые мы должны отбуксировать в Кронштадт. Охраны, кроме ведущего БТЩ, никакой.

За прошедшие 5 часов ветер усилился, стал северо-западным, и нас постоянно сносило к середине бухты. На полпути правые гребцы, которым приходилась здорово налегать на весла, выбились из сил и последовательно поменялись с нами местами. Теперь пришлось выкладываться нам. Минут через 20 я почувствовал: силы на исходе. Комендант заметил мое состояние и попросил старшину подменить меня, а сам взял руль. Минут через 15 мы добрались до судна, зашли с подветренной стороны, приняли конец, шторм-трап и поднялись на палубу. Шлюпку оставили на конце за бортом. На палубе человек 20 команды наблюдали за нашей борьбой с ветром и волной. Кто-то пошутил, что капитан уже хотел сняться с якоря и выручать нас.

Поздно вечером два буксира подтащили к нам большой плавучий док. К одному концу дока были вплотную пришвартованы два больших плавучих крана. Я представлял, что это такое, но вблизи не видел. И был поражен размерами дока - длина не меньше нашего "Суур-Тылла", шире раза в 1,5, высота боковых стенок на уровне нашего мостика. Размеры кранов тоже впечатляли и метров на 10-15 возвышались над боковыми стенками дока. Подали на док два буксирных троса на боковые кнехты и вытравили их на всю возможную длину, чтобы уменьшить давление воды от наших винтов на его широкую, так сказать, носовую часть корпуса. Нашему капитану еще не приходилось буксировать такие объекты и было видно, что его такой переход беспокоит. Он считает, что больше 5 узлов с таким грузом мы дать не сможем. Старшина спросил у коменданта, будет ли какая-нибудь противолодочная защита. Ведь док - хорошая цель для подводной лодки. Ответ: "В штабе сказали, что и так дойдем".

Часов в 17 двинулись в Кронштадт.

Не знаю, откуда такая уверенность была у штабных работников, но мы почти за двое суток дошли без каких-либо приключений. Ничего не могу вспомнить об этом переходе, кроме того, что все здорово устали. Капитан и комендант почти не спали. Кроме меня, на мостике на другом крыле постоянно находился по очереди кто-нибудь из наших. Я днем поспал немного на деревянном диванчике на правом крыле мостика.

11 июля. Пятница. Кронштадт - Ленинград, "Большой серый дом."

Часов в 12 встали на Восточном Рейде Кронштадта. Вскоре два буксира забрали у нас док и краны и потащили их в гавань, а нам часов в 8 вечера дали команду следовать в Ленинградский порт и ждать указаний.

В Ленинградской порт пришли почти в 21 час и встали к причалу юго-восточной лесной стенки, т.е. почти в самой глубине порта. Не знаю, нам ли отвели это место или его выбрал комендант, т.к. от этого места ближе всего было добраться через южную проходную порта к остановке трамвая № 8. Его концевая остановка была на углу улицы Калинина и Поварухина. Главные северные ворота в порт были значительно дальше. Комендант с капитаном ушли по каким-то делам в город до утра. Старшим остался старшина Кожин. После вечернего чая, т.е. после 21 часа, я поднялся на мостик, чтобы "обозреть окрестности". Вечер был тихий, теплый. С той стороны стенки, где отшвартовались мы, не было больше ни одного судна. А на всей стенке, во всю ее почти километровую длину, были уложены в большие штабеля бревна из отборного хвойного леса. Между штабелями интервалы для проезда товарных платформ и подъезда погрузчиков. Этот лес, очевидно, предназначался для экспорта, может быть даже и для Германии. С мостика корабля было видно, что над громадами штабелей леса по другую сторону лесной стенки возвышаются надстройки, трубы и мачты какого-то корабля. Судя по окраске надстроек военного. Но какого - я не мог понять.

На стенке ни души. Решил сойти на берег и просто побродить по стенке, около штабелей. Бескозырка осталась в кубрике. Сейчас можно и без нее обойтись. Прошел немного вглубь стенки. Штабели, штабели, и больше ничего интересного. Вдруг недалеко от меня на один из штабелей села большая стая воробьев, весело чирикая. Не пришло умнее мысли, как желание запустить в них чем-нибудь. Поискал глазами на земле вокруг и увидел небольшой булыжник, чуть побольше куриного яйца. Но стоило мне поднять камень - вся стая сорвалась и отлетела метров на 50. Я, не спеша, двинулся к ней. И вдруг меня кто-то окликнул с акцентом: "Товарищ"! Смотрю, молодой матрос из нашей команды, но не эстонец, а латыш, который почти не понимал и не разговаривал на корабле по-русски. Подошел ко мне и, показывая рукой в направлении корабля, что стоит на противоположной стороне лесной стенки, говорит только два слова по-русски: "Корабль. Товарищ". Я понял его однозначно: на том корабле у него товарищ. И он предлагает пойти к этому кораблю. До корабля метров 200-250. Почему не дойти? Пошли. Лавируя между штабелями бревен, вышли на открытую причальную часть стенки вблизи от кормы корабля. Его борта, окрашенные в шаровый цвет, каким красят борта боевых кораблей, высоко возвышались над причальной стенкой. Три высокие элегантные трубы свидетельствовали о солидном возрасте корабля.

С верхней палубы корабля на стенку был подан трап, около которого на стенке стоял краснофлотец с винтовкой, а на палубе у трапа - вахтенный краснофлотец со "рцами" на левом рукаве фланелевой и, наверное, дежурный по кораблю старший лейтенант тоже со "рцами". Все трое с любопытством наблюдали за нами, пока мы шли вдоль борта, приближаясь к трапу. Вид у нас был не то, чтобы уж очень живописный, но в данном месте и в данное время немного необычный: молодой парень в какой-то рабочей куртке зарубежного фасона и мальчишка в краснофлотской форме без бескозырки, а носок левого ботинка перевязан бечевкой, чтобы подметка не болталась, идут, нахально рассматривая военный корабль. Это в военное-то время. Пусть в торговом, но в порту, где посторонних не должно быть. Да еще в комендантский час! Когда по городу после 22 часов без специальных пропусков появляться было запрещено. Но мы-то не знали ни о комендантском часе, ни о том, что уже 22.30. Часов нет, а ночи-то в Ленинграде летом белые.

Как только мы поравнялись с трапом, с верху с палубы громкая команда: "Стой! Стоять на месте!" Это нам, а затем часовому у трапа: "Часовой, не разрешать задержанным отходить от трапа!". Часовой взял винтовку наперевес. Стоим, ждем. Дежурный по кораблю куда-то ушел. А я, наконец, вспомнил, что это за корабль. "Комсомолец"! Учебный корабль Балтийского флота, на котором проходят морскую практику курсанты военно-морских училищ. Наверное, они сейчас готовятся отходить ко сну.

Минут через 10 на палубе появился старший лейтенант уже без "рцов", но с пистолетом, болтающимся сзади под синим кителем. С ним краснофлотец с винтовкой. Оба спустились на стенку. "Вы арестованы!" - объявил он нам. "Кто вы и откуда, как сюда попали?" Отвечаю, что я краснофлотец-сигнальщик с "Суур-Тылла", который стоит по другую сторону стенки. Вон его мачты и трубы за штабелями торчат. А этот парень - матрос команды. Он по-русски почти не говорит, но, показывая в вашу сторону, все повторял: "корабль, товарищ". Я и подумал, что у него на этом корабле товарищ. Теперь я в этом сомневаюсь. И предложил старшему лейтенанту довести нас до нашего судна и убедиться, что мы с него. Но старлей сказал, что мы пойдем с ним. "Куда?" "Куда надо". Спросил: "Оружие есть?" Есть, отвечаю, винтовка на корабле. Похлопал по нашим карманам и скомандовал: "За мной, на расстоянии 5 шагов, не отставать. Часовой в 5 метрах сзади задержанных".